Комсомольская горячка

[Алексей]

По окончании мореходки нам давали рекомендации для работы на судах загранплавания, а визу открывали уже в пароходстве; примерно через два-три месяца. Помню страшную панику среди тех, кто не состоял в комсомоле. Кстати, кому захочется нас покритиковать, найдут здесь, чем поживиться.
Кубрик наш был на третьем этаже первого корпуса. Окна смотрели с высотки Адмгородка прямо на Площадь. Внизу двухэтажные жилые дома, еще ниже железная дорог, и опять вверх: там площадь, а за ней, на холме, два здания городской администрации, впрочем, эти подробности для вас излишни, как говорится, сами с усами. В одном из них, тот, что справа, располагался Горком Комсомола. К нему вела широкая, белокаменная лестница. Славненько отоспавшись после ночной вахты, я подошёл к окну и увидел прикольную картину: лестница и прилегающие газоны (а уже была весна, травка зеленела) пестрели чёрными бушлатами. Апокрифический табун вздыбленных жеребцов рыл копытами тёплую весеннюю землю и стремительно летел на штурм комсомольской юдоли:
– Чего это они?.. Спросил я у Валерки.
– В комсомол побежали!
– Сдурели что ли?..
– Сдуреешь тут!.. Перед построением Батя брякнул, что тем, кто не состоит в комсомоле, визу не откроют! Чё, не слышал что ли?
– Так что ж ты молчишь, титька кастрюлькина! – Взвинтился я.
– А ты что, не комсомолец?! – Я мигом накинул на лоб мичу, схватил бушлат и помчался по трапу вниз: «Друг называется!»
В комсомольской обители было не протолкнуться. Все «бесприютные», все как один, вдруг осознали, что без комсомола жизни своей не представляют, потому что без него, родимого, жить стало совсем невмоготу. Наш Ромка осознал это глубже всех, аж, до невозможности:
– Пропусти меня! – Пытался оттолкнуть он старшину маслопупов. – Пропусти, тебе говорят!.. А то хуже будет!.. Хатка (Нетудыхатка, полная фамилия) стоял у двери как глыба и тупо таращился на задиру, сопел и твердил:
– Уперёд – я..! Посли миня,.. я те гаварю!
Ромка назойливо пытался пнуть Хатку, но тот ловко откидывал пламенного кандидата:
– Та шо ты..! Нэ, ну вы глянтэ, глянтэ!..Та угомоныся ты концы-концов!
Выпустили первую партию счастливчиков, затем вторую, третью. Я был последним, замыкающим. Комиссия уже порядком устала и хотела только одного: скорее бы вся эта кутерьма закончилась!
Лихо приложился доложить товарищам из бюро, что комсомольская горячка зазудилась у меня не просто так на ровном месте, а от широкого осознания и глубокого понимания, но секретарь, устало махнул на меня рукой, – знаем мол, видим, – и автоматом выпалил: – «Единогласно!»
А в это самое время, два наших ядрёных балбеса – Бельведер и Сорока удрали в самоволку и протабанили эту свистопляску, но визы им всё равно открыли. Когда я об этом узнал, то испытал ещё одно новое ощущение: я сразу упал в собственных глазах, и первый раз в жизни обозвал себя,.. не скажу как.

[Юрий Авимов]

У нас уже такой свистопляски не было... Конечно не все курсанты были членами организации, но все же подавляющее большинство.
Я вступил в ряды ВЛКСМ в 14 лет, в школе.

[Алексей]

В школе, наша, вновь испечёная сектетарь комсомола, Купчишка (Лилька Купцова) настойчиво охмуряла меня в комсомол, но я, помятуя о её задорной прыти как председателя совета дружины, устоял. "Фигушки!" - Сказал я ей. А вот Батька Бакуновец, невольно совратил (а может быть у них там,в горкоме комсомола, план какой-то был...). Так и прокомсомолил положенный срок...